Вино из одуванчиков

чтобы видеть у себя в цветнике ярко цветущее растение нужно применять секреты содержание. Все уважают необычные растения. Капризное цветущее существо требует особенного подхода. Условия выращивания крупных классов растений одинаковы. В этой подборке авторы постарались привести несколько условий, чтобы избежать гибели при содержании необычного растения. Важно определить для полезных действий, к какой группе относится купленное растение.

Отрывок из книги "Вино из одуванчиков". Рэй Брэдбери

У американского писателя Рея Брэдбери есть повесть о лете, и называется она “Вино из одуванчиков”. В общем-то, она не о природе. Но, во-первых, все равно отличная книжка, и если вам уже 12 лет или больше - обязательно прочтите (главному ее герою, Дугласу, как раз двенадцать)! А во-вторых - очень уж замечательно про одуванчики сказано.

Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели. Пришло лето, и ветер был летний - тёплое дыханье мира, неспешное и ленивое. Стоит лишь встать, высунуться в окошко, и тотчас поймёшь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета.

- Дедушка, они уже созрели?

Дедушка поскрёб подбородок.

- Пятьсот, тысяча, даже две тысячи - наверняка. Да, да, хороший урожай. Собирать легко, соберите все...

- Ура!

Мальчики заулыбались и с жаром взялись за дело. Они рвали золотистые цветы, цветы, что наводняют весь мир, переплескиваются с лужаек на мощеные улицы, тихонько стучатся в прозрачные окна погребов, не знают угомону и удержу и все вокруг заливают слепящим сверканием расплавленного солнца.

- Каждое лето они точно с цепи срываются, - сказал дедушка. - Пусть их, я не против. Вон их сколько, стоят гордые, как львы. Посмотришь на них подольше - так и прожгут у тебя в глазах дырку. Ведь простой цветок, можно сказать, сорная трава, никто ее не замечает, а мы уважаем, считаем: одуванчик - благородное растение.

Они набрали полные мешки одуванчиков и унесли вниз, в погреб. Вывалили их из мешков, и во тьме погреба разлилось сияние. Винный пресс дожидался их, открытый, холодный. Золотистый поток согрел его. Дедушка передвинул пресс, повернул ручку, завертел - быстрей, быстрей, - и пресс мягко стиснул добычу...

Сперва тонкой струйкой, потом все щедрее, обильнее побежал по желобу в глиняные кувшины сок прекрасного жаркого месяца; ему дали перебродить, сняли пену и разлили в чистые бутылки из-под кетчупа - и они выстроились рядами на полках, поблескивая в сумраке погреба.

...Вино из одуванчиков - пойманное и закупоренное в бутылки лето. И теперь, когда Дуглас знал, по-настоящему знал, что он живой, что он затем и ходит по земле, чтобы видеть и ощущать мир, он понял еще одно: надо частицу всего, что он узнал, частицу этого особенного дня - дня сбора одуванчиков - тоже закупорить и сохранить; а потом настанет такой зимний январский день, когда валит густой снег, и солнца уже давным-давно никто не видел, и, может быть, это чудо позабылось, и хорошо бы его снова вспомнить, - вот тогда он его откупорит! Ведь это лето непременно будет летом нежданных чудес, и надо все их сберечь и где-то отложить для себя, чтобы после, в любой час, когда взду-маешь, пробраться на цыпочках во влажный сумрак и протянуть руку...

И там, ряд за рядом, будут стоять бутылки с вином из одуванчиков - оно будет мягко мерцать, точно раскрывающиеся на заре цветы, а сквозь тонкий слой пыли будет поблескивать солнце нынешнего июня. Взгляни сквозь это вино на холодный зимний день - и снег растает, из-под него покажется трава, на деревьях оживут птицы, листва и цветы, словно мириады бабочек, затрепещут на ветру. И даже холодное серое небо станет голубым.

Возьми лето в руку, налей лето в бокал - в самый крохотный, конечно, из какого только и сделаешь единственный терпкий глоток; поднеси его к губам - и по жилам твоим вместо лютой зимы побежит жаркое лето...

- Теперь - дождевой воды!

Конечно, здесь годится только чистейшая вода дальних озер, сладостные росы бархатных лугов, что возносятся на заре к распахнувшимся навстречу небесам; там, в прохладных высях, они собирались чисто омытыми гроздьями, ветер мчал их за сотни миль, заряжая по пути электрическими зарядами. Эта вода вобрала в каждую свою каплю еще больше небес, когда падала дождем на землю. Она впитала в себя восточный ветер, и западный, и северный, и южный и обратилась в дождь, а дождь в этот час священнодействия уже становится терпким вином.

Дуглас схватил ковш, выбежал во двор и глубоко погрузил его в бочонок с дождевой водой.

- Вот она!

Вода была точно шелк, прозрачный, голубоватый шелк. Если ее выпить, она коснется губ, горла, сердца мягко, как ласка. Но ковш и полное ведро надо отнести в погреб, чтобы вода пропитала там весь урожай одуванчиков струями речек и горных ручьев.

Даже бабушка в какой-нибудь февральский день, когда беснуется за окном вьюга и слепит весь мир и у людей захватывает дыханье, - даже бабушка тихонько спустится в погреб. Наверху в большом доме будет кашель, чиханье, хриплые голоса и стоны, простуженным детям очень больно будет глотать, а носы у них покраснеют, точно вишни, вынутые из наливки, - всюду в доме притаится коварный микроб.

И тогда из погреба возникнет, точно богиня лета, бабушка, пряча что-то под вязаной шалью; она принесет это "что-то" в комнату каждого болящего и разольет - душистое, прозрачное - в прозрачные стаканы, и стаканы эти осушат одним глотком. Лекарство иных времен, бальзам из солнечных лучей и праздного августовского полудня, едва слышный стук колес тележки с мороженым, что катится по мощеным улицам, шорох серебристого фейерверка, что рассыпается высоко в небе, и шелест срезанной травы, фонтаном бьющей из-под косилки, что движется по лугам, по муравьиному царству, - все это, все - в одном стакане!

Да, даже бабушка, когда спустится в зимний погреб за июнем, наверно, будет стоять там тихонько, совсем одна, в тайном единении со своим сокровенным, со своей душой, как и дедушка, и папа, и дядя Берт, и другие тоже, словно беседуя с тенью давно ушедших дней, с пикниками, с теплым дождем, с запахом пшеничных полей, и жареных кукурузных зерен, и свежескошенного сена. Даже бабушка будет повторять снова и снова те же чудесные, золотящиеся слова, что звучат сейчас, когда цветы кладут под пресс, - как будут их повторять каждую зиму, все белые зимы во все времена. Снова и снова они будут слетать с губ, как улыбка, как нежданный солнечный зайчик во тьме.

Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков. Вино из одуванчиков.

Цветы и классика

Книга Вино из одуванчиков читать онлайн

Рэй БРЭДБЕРИ. Вино из одуванчиков

Гринтаунский цикл - 1

Уолтеру А. Брэдбери, не дядюшке и не двоюродному брату, но, вне всякого сомнения, издателю и другу

Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели.

Пришло лето, и ветер был летний - теплое дыхание мира, неспешное и ленивое.

Стоит лишь встать, высунуться в окошко, и тотчас поймешь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета.

Дуглас Сполдинг, двенадцати лет от роду, только что открыл глаза и, как в теплую речку, погрузился в предрассветную безмятежность. Он лежал в сводчатой комнатке на четвертом этаже - во всем городе не было башни выше, - и оттого, что он парил так высоко в воздухе вместе с июньским ветром, в нем рождалась чудодейственная сила. По ночам, когда вязы, дубы и клены сливались в одно беспокойное море, Дуглас окидывал его взглядом, пронзавшим тьму, точно маяк. И сегодня.

- Вот здорово! - шепнул он.

Впереди целое лето, несчетное множество дней - чуть не полкалендаря. Он уже видел себя многоруким, как божество Шива из книжки про путешествия: только поспевай рвать еще зеленые яблоки, персики, черные как ночь сливы. Его не вытащить из лесу, из кустов, из речки. А как приятно будет померзнуть, забравшись в заиндевелый ледник, как весело жариться в бабушкиной кухне заодно с тысячью цыплят!

А пока - за дело!

(Раз в неделю ему позволяли ночевать не в домике по соседству, где спали его родители и младший братишка Том, а здесь, в дедовской башне; он взбегал по темной винтовой лестнице на самый верх и ложился спать в этой обители кудесника, среди громов и видений, а спозаранку, когда даже молочник еще не звякал бутылками на улицах, он просыпался и приступал к заветному волшебству.) Стоя в темноте у открытого окна, он набрал полную грудь воздуха и изо всех сил дунул.

Уличные фонари мигом погасли, точно свечки на черном именинном пироге.

Дуглас дунул еще и еще, и в небе начали гаснуть звезды.

Дуглас улыбнулся. Ткнул пальцем.

Там и там. Теперь тут и вот тут.

В предутреннем тумане один за другим прорезались прямоугольники - в домах зажигались огни. Далеко-далеко, на рассветной земле вдруг озарилась целая вереница окон.

- Всем зевнуть! Всем вставать! Огромный дом внизу ожил.

- Дедушка, вынимай зубы из стакана! - Дуглас немного подождал. - Бабушка и прабабушка, жарьте оладьи!

Сквозняк пронес по всем коридорам теплый дух жареного теста, и во всех комнатах встрепенулись многочисленные тетки, дядья, двоюродные братья и сестры, что съехались сюда погостить.

- Улица Стариков, просыпайся! Мисс Элен Лумис, полковник Фрилей, миссис Бентли! Покашляйте, встаньте, проглотите свои таблетки, пошевеливайтесь! Мистер Джонас, запрягайте лошадь, выводите из сарая фургон, пора ехать за старьем!

По ту сторону оврага открыли свои драконьи глаза угрюмые особняки.

Скоро внизу появятся на электрической Зеленой машине две старухи и покатят по утренним улицам, приветственно махая каждой встречной собаке.

- Мистер Тридден, бегите в трамвайное депо! И вскоре по узким руслам мощеных улиц поплывет трамвай, рассыпая вокруг жаркие синие искры.

- Джон Хаф, Чарли Вудмен, вы готовы? - шепнул Дуглас улице Детей. - Готовы? - спросил он у бейсбольных мячей, что мокли на росистых лужайках, у пустых веревочных качелей, что, скучая, свисали с деревьев.

Вино из одуванчиков / Dandelion Wine, 1957

На этой странице можно получить информацию о повести «Вино из одуванчиков». Рэй Брэдбери.RU содержит самый полный и тщательно отсортированный каталог повестей и рассказов писателя.

Совсем не фантастическая и даже во многом автобиографичная повесть. Любимое произведение для многих читателей. События лета, прожитого одним мальчиком, за которым легко угадывается сам автор, описаны серией коротких рассказов, соединённых своеобразными «мостиками», придающими повести целостность.

Как и «Марсианские хроники » эта повесть продолжена целой серией рассказов. которые не вошли под эту обложку, но в которых действуют те же герои в том же городке — Гринтауне.

Первоначальный замысел повести был значительно более сложным и объёмным, но в том числе по требованию издателя от него была оставлена примерно треть. Вторая сюжетная линия была восстановлена в 2006 году в отдельном романе «Лето, прощай », а Оставшиеся рассказы и короткие зарисовки были изданы в 2007 году сборником «Летнее утро, летняя ночь ».

История написания повести «Вино из одуванчиков»

Рэй всегда имел склонность к ностальгии, что в английском языке называется — сентиментальный дурак. Но это ничуть его не смущало. На протяжении многих лет критики упрекали Брэдбери за излишнюю сентиментальность, и его ответ на подобную критику был: «Вы чертовски правы!».

Пожалуй, чаще любого другого места, которое он посещал в своих произведениях, Рэй возвращался в Гринтаун. Он с давних пор писал рассказы о своём детстве в Уокигане, штат Иллинойс, и многие из них были напечатаны, включая: «Сезон качелей» («The Season of Sitting» Издание «Charm», август 1951); «Лужайки лета» («The Lawns of Summer» журнал «Nation’s Business», май 1952); «Лебедь» («The Swan». журнал «Cosmopolitan», сентябрь 1954) и «Запах лета» («Summer in the Air») вышедший в феврале 1956 в журнале «Saturday Evening Post». Эта незамысловатая летняя история повествует о мальчике и его новых кроссовках, позднее она была переименована в «Отзвук бегущего лета» («The Sound of Summer Running»). Ему было суждено стать одним из основных произведений в рекомендательных списках для чтения в старших классах, любимым как учениками, так и учителями. Как и другие рассказы Рэя, корнями оно уходит в жизненный опыт писателя. В его основу, как и в других произведениях Брэдбери, вошли события реальной жизни.

С чего всё началось

Дело было в Лос-Анджелесе. Рэй ехал в автобусе, когда его внимание привлёк паренёк с особенной, пружинящей походкой, которую ни с чем не спутаешь. Рэй посмотрел на его ноги — и точно: паренёк был обут в новёхонькие теннисные туфли, белоснежные, чистое совершенство! Такие, что с их помощью можно было бы одним прыжком перемахнуть через самые высокие здания (по крайней мере, их обладателю, наверняка, казалось именно так). Этот образ вызвал у Рэя яркие воспоминания об особой летней традиции времён его юности: каждый год, в июне, мать брала его с собой на Дженеси-стрит, чтобы купить пару новеньких теннисных туфель. После того как Рэй сошёл с автобуса, он отправился прямиком домой, чтобы записать появившиеся идеи. Так родился рассказ «Отзвук бегущего лета».

«Люди, которые мастерили теннисные туфли, откуда-то знают, чего хотят мальчишки и что им нужно. Они кладут в подмётки чудо-траву. что делает дыханье лёгким, а под пятку — тугие пружины, а верх ткут из трав, отбеленных и обожжённых солнцем в просторах степей. А где-то глубоко в мягком чреве туфель запрятаны тонкие, твёрдые мышцы оленя. Люди, которые мастерят эти туфли, верно, видели множество ветров, проносящихся в листве деревьев, и сотни рек, что устремляются в озёра. И всё это было в туфлях, и всё это было — лето.»

Рабочий процесс

Рэй работал со своей скоростью, что было особенно важно, так как он не любил, когда на него давили. С начала 50-х годов он составлял компиляцию иллинойских рассказов, которые он надеялся однажды переработать в повесть. Эту идею Рэй вынашивал долгое время, с середины сороковых, когда он поделился ею с Доном Конгдоном, в то время ещё редактором в «Саймон и Шустер». Конгдону задумка пришлась по душе, и на протяжении нескольких лет он мягко подталкивал Брэдбери к её осуществлению. Предполагалось, что первым крупным произведением Брэдбери как раз и станет книга об Иллинойсе. Но затем небольшая книжица под названием «451 градус по Фаренгейту», так сказать, воспламенила воображение Рэя и вырвалась в первые ряды.

И вот, в 1956 году наконец началась работа над иллинойской книгой. Уолтер Брэдбери даже предлагал Рэю писать по главе в неделю и отсылать ему, таким образом книга вскоре была бы написана. Уолтер ни в коем случае не подгонял Рэя, он просто хотел дать понять, что крайне заинтересован в будущей книге. Рэй уверил своего редактора, что сделает всё возможное; медленно, но верно работа над книгой подходила к концу.

Он написал ещё один рассказ «Последний, самый последний» («The Last, the very Last»), опубликованный в издании «Reporter» в июне 1955 года (позднее, в сборнике «Классические рассказы. Часть 1» переименованный в «Машину времени» («The Time Machine»). В нём говорилось о пожилом ветеране Гражданской войны, полковнике Фрилее, который хранил в себе воспоминания о знаменитых волшебниках былого, беге стад быков по диким равнинам 1875 года, запахе пороха, плывущем в воздухе на полях сражений при Булл-ран. Шайло и Энтитеме. В этом рассказе не было ничего сказочного, Рэй написал о настоящей, всамделишной машине времени — старике, который жил, сотни раз оказываясь на грани гибели, и всё же добрался до лета 1928 года, чтобы разделить приключение путешествия во времени с компанией восприимчивых мальчишек. Образ старика сложился из детских воспоминаний Брэдбери о ветеранах гражданской войны, марширующих на парадах в Уокигане; его самого, теперь уже взрослого, оглядывающегося на себя в детстве; и, самое главное, «машины времени», встреченной им на итальянской вилле, в предместьях Флоренции — 88-летнего Бернарда Беренсона, американского историка искусства и художественного критика, прижизненно считавшегося крупнейшим в США авторитетом в области живописи итальянского ренессанса.

Как и всегда, в иллинойских рассказах Рэй писал о волшебстве. Однако на этот раз у волшебства не было ничего общего ни с космическими ракетами, ни с клоунами. Волшебство, присутствующее в повести, было магией воспоминаний. Рэй воссоздал в памяти лето 1928 года: то, как они с дедом сидели на крыльце; как дед в сгущающихся сумерках зажигал трубку, а мальчишка в новеньких теннисных туфлях вслушивался в звуки первой в сезоне стрижки газона. И конечно же, семейный обычай изготовления вина из одуванчиков на пике «сухого закона». Каждая порция солнечного эликсира была закупорена в бутылку из-под кетчупа, снабжена этикеткой с указанием даты и убрана до поры в подвал. Там вино дожидалось далёкого зимнего денька, когда её достанут, чтобы вновь ощутить на губах вкус лета. То была одна из любимых метафор Рэя Брэдбери: воспоминания, сохранённые на будущее, ждущие момента, когда их откроют.

Спустя несколько лет эпизодической работы над рассказами о лете 1928 года, Рэй находился в шаге от завершения книги. К августу 1956 года он отослал своему редактору оглавление, перечисляющее истории, которые должны были войти в иллинойскую повесть в рассказах, теперь уже официально озаглавленную «Вино из одуванчиков», по названию одного из рассказов. Почти завершённая книга прослеживала жизнь юного Дугласа Сполдинга (прозрачный намёк на юного Рэя Брэдбери: Дуглас — его второе имя, Сполдинг — девичья фамилия бабушки по отцу) с лета 1928 года по лето 1929 года.

Формирование структуры книги

Когда Уолтер Брэдбери увидел рукопись со слабо связанными между собой рассказами, его посетила идея. Он сказал Рэю, что видит в рукописи две книги. «Если ты возьмешь свою рукопись за уши и хорошенько потянешь в разные стороны, она распадётся на две половины. Каждую вторую главу нужно исключить, тогда оставшиеся встанут так, как надо. Из них получится твоя первая книга, а из всех тех, что мы исключили — её продолжение», — советовал Рэю его редактор.

Рэй последовал этому совету и убрал половину рассказов из рукописи. Оставшаяся половина по-прежнему называлась «Вино из одуванчиков»; те рассказы, что Рэй исключил, составили продолжение книги, вышедшее под заглавием «Лето, прощай! » («Farewell, Summer») только 17 октября 2006 года. Чтобы сгладить переходы между оставшимися главами, Рэй написал дополнительные связующие главы, как уже делал в случае с «Марсианскими хрониками». «Вино из одуванчиков» оказалось серией рассказов о маленьком мальчике, Дугласе Сполдинге, который вместе со своим братом Томом приходит к компромиссу со временем и бренностью бытия.

Наряду с написанием связующих глав для того, чтобы сделать повествование более однородным, Рэй также убрал названия рассказов каждой из глав, что придало книги большее сходство с цельной повестью. Если бы названия были сохранены, то оглавление книги выглядело бы примерно так:

1. Связующая глава
2. «Свет» («Illumination»)
3. «Вино из одуванчиков» («Dandelion Wine»)
4. «Отзвук бегущего лета» («The Sound of Summer Running»)
5. Связующая глава
6. «Сезон качелей» («The Season of Sitting»)
7. Связующая глава
8. Связующая глава
9. «Ночь» («The Night»)
10. Связующая глава
11. «Лужайки лета» («The Lawns of Summer»)
12. «Машина счастья» («The Happiness Machine»)
13. Связующая глава
14. «Сезон неверия» («Season of Disbelief»)
15. Связующая глава
16. «Последний, самый последний» («The Last, the Very Last»)
17. Связующая глава
18. «Зелёная машина» («The Green Machine»)
19. «Трамвай» («The Trolley»)
20. «Джон уезжает сегодня» («Statues»)
21. Связующая глава
22. «Экзорцизм» («Exorcism»)
23. Связующая глава
24. «Окно» («The Window»)
25. Связующая глава
26. Связующая глава
27. «Лебедь» («The Swan»)
28. Связующая глава
29. «Весь город спит» («The Whole Town’s Sleeping»)
30. Связующая глава
31. «Прощание» (« Good-by. Grandma»)
32. Связующая глава
33. «Колдунья Таро» («The Tarot Witch»)
34. Связующая глава
35. Связующая глава
36. «Зелёное вино для грёз» («Green Wine for Dreaming»)
37. Связующая глава
38. «Обед на рассвете» («Dinner at Dawn»)
39. Связующая глава

Рэй отправил новую версию рукописи «Вина из одуванчиков» Уолтеру Брэдбери в конце 1956, но не смотря на это, редактировал книгу ещё в течение нескольких месяцев. Рэй, как всегда, относился к переписыванию книги очень придирчиво. Он до тех пор шлифовал и полировал текст, пока рукопись не выдирали у него из рук и не отправляли на печатный станок. Книга «Вино из одуванчиков» увидела свет в сентябре 1957 года.

Последствия космического масштаба

Далеко не каждый день случается писателю прославиться за пределами родной планеты. В июле 1971 года с Рэем Брэдбери случилось именно это. Команда космического корабля «Аполлон 15» — Дэвид Скотт, Альфред Уорден и Джеймс Ирвин — помогли Рэю оставить свой след на лунной поверхности. Согласно традиции всех экспедиций «Аполлона», астронавты давали имена кратерам, находящимся в окрестности места посадки лунного модуля. И в честь книги Рэя Брэдбери один маленький кратер получил название Одуванчиковый, или Данделлион («Dandelion»). Это было громкое признание глубокого влияния, которое оказал Рэй Брэдбери на культуру своего времени.

Печальные события в семье Рэя

Вино из одуванчиков

Впечатление этот фильм производит очень странное, особенно поначалу, но потом привыкаешь к стилю подачи информации, втягиваешься, адаптируешься, проникаешься его атмосферой, вникаешь в суть. Его ни в коем случае нельзя судить по внешним признакам — по сути, глубине, в деталях, в тонком изяществе и органичности актерской игры -он несравнимо красивее, чем мрачноватый, блекловатый видеоряд, в обрамлении которого фильм предстает перед зрителем. Зри в корень- это именно об этой картине.

Единственное, за что эстетически сразу же цепляется взгляд, это благородная красота главного героя, Дугласа Сполдинга. Удивительно красивый мальчик (актер Андрей Новиков), просто глаз не оторвать. Я даже полезла в кинопоиск узнать его дальнейшую актерскую судьбу, но она оказалась не слишком успешной, хотя он и стал актером. Когда его показывают крупным планом, задумчиво глядящий вдаль своими большими, глубокими, голубыми глазами, этот мальчик поистине завораживает:)

Фильм снят в едином стиле, настроении, но, тем не менее, серии разнородны- и по насыщенности повествования, и по силе впечатления. Первая серия- про увлеченного изобретателя, пытающегося создать машину счастья. Снято очень по-доброму, хотя и немного наивно. Прекрасно сыграно. Звучащие в финале философско-жизненные выводы чрезвычайно важны, и вечны, -они меняют эмоциональный ракурс восприятия. Правда, если бы их подачу оформили чуть более душевно (не в разговоре с курицей, а в единстве семьи), было бы, наверное, трогательнее и красивее.

Вторая серия совсем не веселая, и не детская, но она убийственно сильная. Иннокентий Смоктуновский, играющий немощного старика, вновь сотворил волшебство. Его герой не привлекателен- ни физически, ни эстетически, и его сюжетная линия психологически тяжелая, но я смотрела, как завороженная. Сыграно просто гениально- до дрожи, до слез. Тут даже сложно что-либо выделить, как-то анализировать, чем именно он производит такое впечатление — ничем именно, а каждой мельчайшей деталью, и всем сразу,- пронзительно сильно, глубоко, невероятно, невозможно, потрясающе. Смотришь, и не восхищаешься его игрой, не отмечаешь какие-то детали, а просто в конце, когда начинаются титры, вдруг словно просыпаешься из какого-то оцепенения, находишь себя со слезами, застывшими в глазах, и, кажется, только тогда начинаешь дышать… Фантастически сильная серия- постановочно, психологически, актерски, атмосферно, во всех отношениях. Тонко, глубоко, и пронзительно, и оставляет сильное послевкусие- эмоциональное и мыслительное. И, наверное, только после этой серии погружаешься в атмосферу этого фильма, начинаешь видеть и чувствовать то, что тебе хотят рассказать, не поверхностно, а самым нутром.

Третья серия- про прабабушку,- грустная, сентиментальная. Она затрагивает тему смерти, с которой все мы сталкиваемся рано или поздно, и продолжает тему противопоставления детства и старости, наступает на какие-то потаенные внутренние кнопки и мозоли- жалость, одиночество, ностальгия, точка, в которой достигаешь своего горизонта, совесть, и разделяющая тебя с уходящим глубокой пропастью, неутомимая, вопреки всему, жажда жизни… Последняя серия- о терпении и наглости, о том, что иногда быть вежливым и терпимым чревато полной потерей собственной гармонии и дезориентацией, и порою умение принимать жесткие решения и давать отпор это единственный шанс выжить. Местами очень забавная серия, местами грустная, сентиментальная. Есть логические и эмоциональные провалы, и в целом она уже не производит такого сильного впечатления, как предыдущие, но, тем не менее, сохраняет стиль и почерк единой картины, и звучащие в финале выводы, кот. сделали мальчики, прожив лето, их воспоминания, впечатления, и надежды ставят долгое многоточие. Последний кадр картины, я думаю, отсутствовал в сценарии, — реальная жизнь сделала возможным поставить в этом фильме такую точку. «Я буду помнить это лето всегда, каждый день, и все, что в нем произошло»- задумчиво глядя в окно, говорит 12тилетний Дуглас. И в следующем кадре он же, выросший уже статным юношей, словно услышав это обещание себя маленького, усмехается, улыбается, разворачивается, и уходит прочь, поскрипывая кипельно-белым снегом, накрывшим сад. Такой символичный эпизод, наводящий на мысль о скоротечности жизни, о неизбежном соревновании детских надежд и мечтаний с реальностью, в котором, уж не знаю, к сожалению, или к счастью, всегда побеждает последняя. Потому что она и есть жизнь…

Интересный, глубокий, и проникновенный фильм, который нужно смотреть не только и не столько глазами, сколько душой и сердцем, и не только смотреть, но чувствовать, и думать.

Источники:
florets.ru, knijky.ru, raybradbury.ru, www.kinopoisk.ru

Комментариев пока нет!

Ваше имя *
Ваш Email *

Сумма цифр справа:

Популярные:

Другие растения:

Последние: